Неточные совпадения
Зато и пламенная младость
Не может ничего скрывать.
Вражду, любовь, печаль и радость
Она готова разболтать.
В любви считаясь инвалидом,
Онегин слушал с важным видом,
Как, сердца исповедь любя,
Поэт высказывал себя;
Свою доверчивую совесть
Он простодушно обнажал.
Евгений без труда узнал
Его любви младую повесть,
Обильный
чувствами рассказ,
Давно не новыми для нас.
Но с этого дня он заболел острой
враждой к Борису, а тот, быстро уловив это
чувство, стал настойчиво разжигать его, высмеивая почти каждый шаг, каждое слово Клима. Прогулка на пароходе, очевидно, не успокоила Бориса, он остался таким же нервным, каким приехал из Москвы, так же подозрительно и сердито сверкали его темные глаза, а иногда вдруг им овладевала странная растерянность, усталость, он прекращал игру и уходил куда-то.
Понимая, как трагична судьба еврейства в России, он подозревал, что психика еврея должна быть заражена и обременена
чувством органической
вражды к русскому, желанием мести за унижения и страдания.
«Женщины! вами вдохновлен этот труд, — проворно писал он, — вам и посвящается! Примите благосклонно. Если его встретит
вражда, лукавые толки, недоразумения — вы поймете и оцените, что водило моими
чувствами, моей фантазией и пером! Отдаю и свое создание, и себя самого под вашу могущественную защиту и покровительство! От вас только и ожидаю… „наград“, — написал он и, зачеркнув, поставил: „Снисхождения“.
Рассердит ли его какой-нибудь товарищ, некстати скажет ему что-нибудь, он надуется, даст разыграться злым
чувствам во все формы упорной
вражды, хотя самая обида побледнеет, забудется причина, а он длит
вражду, за которой следит весь класс и больше всех он сам.
Она пробуждает глубокое
чувство народного, национального единства, преодолевает внутренний раздор и
вражду, мелкие счеты партий, выявляет лик России, кует мужественный дух.
Я заметил очень хорошо, что в нем боролись два
чувства, он понял всю несправедливость дела, но считал обязанностью директора оправдать действие правительства; при этом он не хотел передо мной показать себя варваром, да и не забывал
вражду, которая постоянно царствовала между министерством и тайной полицией.
Но сквозь туман в голове и усталость отравленного, измотанного тела, он, присматриваясь к брату, испытывал всё более сложное
чувство, смесь зависти и уважения, скрытой насмешливости и
вражды.
То, что хозяин беседует со мною по ночам, придало мне в глазах крендельщиков особое значение: на меня перестали смотреть одни — как на человека беспокойного и опасного, другие — как на блаженного и чудака; теперь большинство, неумело скрывая
чувство зависти и
вражды к моему благополучию, явно считало меня хитрецом и пройдохой, который сумел ловко добиться своей цели.
Очень может быть, что во время войны 1830 года в Польше преобладало
чувство исключительной национальности и весьма понятной
вражды.
«Да, как поляк, я не имел права полюбить русскую женщину. Какое жестокое, ужасное положение!.. Будь проклята и эта пламенная, историческая
вражда, и то, чтó породило ее! Благодаря ей, вся моя личная жизнь (да и одна ли моя только!) построена на фальши, на противоестественном умерщвлении в себе самых лучших, самых святых и заветных
чувств во имя одной идеи.
В эти минуты в нем, быть может помимо собственной его воли, но одною только неотразимою силою жизненного факта, совершался внутренний переворот: из грязи падения, оправдываемого принципом народной, исторической
вражды, вырастало хорошее, честное
чувство уважения, любви и благодарности.
Всегда, сколько ни помнила себя Лиза, жила она по добру и по правде, никогда ее сердце не бывало причастно ни
вражде, ни злой ненависти, и вдруг в ту самую минуту, что обещала ей столько счастья и радостей, лукавый дух сомненья тлетворным дыханьем возмутил ее мысли, распалил душу злобой, поработил ее и
чувства, и волю, и разум.
Любовь к своему народу (мы увидим, что народ не то же самое, что нация) есть очень естественное и хорошее
чувство, но национализм требует нелюбви,
вражды, презрения к другим народам.
В себе он никогда не знал
вражды или гадливого
чувства к раскольникам.
Из роду князей Мышитских, наученный искусству красноречия в Киевской академии и всем приемам ухищренной политики при дворе коварной Софии, которой был он достойным любимцем, умевший поставить себя на степень патриарха поморских раскольников, он знал очень хорошо, с кем имеет дело, и потому оправлял свое лицемерие, властолюбие и
вражду к роду Нарышкиных в сладкую, витиеватую речь, в
чувства любви, признательности и святости.
Можно сказать, что Паткуль был достоин всей
вражды Карла и доверия Петра: оба
чувства эти умел он равно питать, равно оправдывал.
Отцы их враждуют, сыновья теперь соперники; но здесь, на черте, где они сходятся для единоборства, должны они сбросить всякую
вражду, всякое неприязненное
чувство друг к другу.